Шаляпин раскритиковал Чурикову: «Яна читала с суфлера, мозг у неё не развивался»

Когда интервью превращается в сеанс психоанализа

Знаете, иногда кажется, что телевизионные интервью — это просто разговоры на камеру. Поговорили, пошутили, разбежались. Но на самом деле всё сложнее. Особенно если оба собеседника — публичные люди, каждый со своим багажом, амбициями и… старыми обидами.

Вот, например, история певца Прохора Шаляпина. Казалось бы, обычная съёмка, формат знакомый, ведущие не новички — Яна Чурикова и Данил Доэрти. Что может пойти не так? А всё. Всё пошло не так.

Прохор, по его словам, пришёл на интервью в хорошем настроении. Он ждал уважительного диалога. Да, с долей иронии, может, с телевизионной игрой, но — интеллигентно. И что же? Получил холодный приём, колкости и, как он сам выразился, «высокомерие». Вот так, сходу, без прелюдий.

Что это было? Просто неудачный день у Яны? Или личное отношение, которое тянется аж с «Фабрики звёзд»? Шаляпин считает, что второе. По его словам, антипатия была заметна ещё тогда, и с годами, похоже, не прошла.

А теперь важный момент. В чём, по мнению Прохора, главная ошибка ведущих? В том, что они не снизошли до простого человеческого уровня. «Русский менталитет не терпит надменности», — сказал он. И тут трудно спорить. Мы действительно тянемся к тем, кто говорит с нами по-человечески. Кто не играет в богов, сидя по ту сторону камеры.

Можно, конечно, возразить: «А что, ведущие обязаны всем нравиться?» Конечно, нет. Но уважение — это не вопрос вкуса. Это базовая настройка, особенно если ты зовёшь человека к себе, под свет софитов. И неважно, Прохор это или кто-то другой.

Кстати, сам он признаётся: мог бы, конечно, в ответ уколоть. Намекнуть на карьерные успехи коллег Яны, сравнить гонорары, уколоть тонко. Но не стал. Просто выключился. Вошёл в свой «домик» — и провёл беседу внутри себя. Печально? Безусловно. Но и поучительно.

Интересно, что сама Яна позже признала: выпуск был… ну, скажем мягко — неудачным. Своему соведущему она сказала честно: «Облажались». Да, без пафоса, без оправданий. И это, между прочим, вызывает уважение. Ошиблись — так скажи об этом прямо. Не прячь, не замазывай.

Вот только вопрос — почему признание пришло потом, когда всё уже сказано и показано? Почему нельзя было сразу выбрать другой тон? Быть чуть мягче, чуть внимательнее?

Здесь хочется вспомнить простую истину: в любой беседе, даже самой формальной, важно чувствовать другого человека. Не просто задавать вопросы, а слушать. Видеть реакцию. Понимать, что на другом конце — не персонаж, не инфоповод, а человек. Со своими историями, ранами, комплексами и, да, с правом на уважение.

И, может, тогда не пришлось бы потом оправдываться перед зрителями и самими собой. Ведь, согласитесь, никто не хочет смотреть интервью, в котором один гость молчит, а другой — словно читает по бумажке, забывая, зачем всё это началось.

Так что да — не получилось. Но получилось другое. Получился повод поговорить о важном. О том, как легко можно пройти мимо человека. И как трудно потом объяснить, почему.