«Я не родной отец?»: почему Иосиф Оганесян всё равно не уходит от сына

Когда жизнь вдруг выкидывает тебя на поворот, где нет знаков и карты, единственное, что остаётся — идти на ощупь. Именно так сейчас живёт Иосиф Оганесян. В тридцать три — с усталостью в голосе, с заботой в глазах и с четырёхлетним мальчиком за руку. Нет, не просто мальчиком. Его сыном. Или… не его?

Пока кто-то обсуждает новый выпуск ток-шоу, где Александра заявила, мол, «Стефан — не твой», Иосиф молчит. Не потому что нечего сказать. А потому что внутри шумит. Такое не проговаривают на автомате. Тут как при ударе током: слова не идут, а сердце колотится.

И вот он сидит в тишине, в голове — мысли, а рядом — мальчик, у которого была эпилепсия. Две недели в реанимации. И да, именно после этого всё перевернулось. Не из-за громких слов на телевидении. А потому что папа понял: если не он — то кто?

А где мама?

Этот вопрос витающий. Ответ звучит жестко, но ясно: «Мать не занимается сыном». Не временная усталость, не недопонимание — именно отказ. «Она не знает, как принять, что у Стефана есть проблемы со здоровьем», — объясняет Иосиф. А потом добавляет то, что до боли человечески: «Я думал, может, я плохой. Может, из-за меня она уходит к бутылке…»

Но нет. Больнее всего не в том, что мама иногда исчезает, а в том, что исчезает даже тогда, когда говорит, будто рядом. Представьте: вы звоните, спрашиваете, всё ли хорошо. А в ответ — «да, всё нормально», хотя на самом деле ребёнок уже у няни, а мама — где-то в клубе. Такое, говорит Иосиф, уже было.

«Я боюсь за сына»

Разве страх за ребёнка нуждается в оправдании? Разве отец должен объяснять, почему он переживает, когда мама — не рядом, а по сути — и не участвует? Для Иосифа всё предельно просто: «Я с ним, потому что больше некому».

Это не жалоба. Это позиция. Осознанная и крепкая, как бетон. Он не строит из себя святого. Просто говорит правду. Без прикрас. Без слёз напоказ. «Раньше я думал, что у неё просто стресс, — признаётся он. — А потом понял: она просто не может справиться. И не хочет учиться».

Деньги? Не вопрос

А вот тут — немного неожиданности. Сколько, думаете, зарабатывает человек, который полностью посвящает себя ребёнку? 150 тысяч в месяц. «Мне хватает», — спокойно говорит Иосиф. Без понтов, без нытья. Но при этом добавляет: «Я хочу больше. И, главное, могу».

Честно говоря, в этой фразе — всё. Всё, что нужно знать о нём как о мужчине. Не жалуется. Не требует. Просто делает. И идёт вперёд. Пусть даже не зная наверняка — биологический ли он отец или нет.

А что дальше?

Хороший вопрос, правда? Что делать, если всё сказанное Сашей — правда? Если ребёнок действительно не от него? Ответ у Иосифа простой, хотя и не громкий: «Я борюсь за то, чтобы он жил со мной». Точка.

Потому что родительство — это не ДНК. Это не бумажка с печатью. Это когда ты встаёшь в три ночи и едешь в больницу. Когда ты заплетаешь волосы, хотя сам — лысый. Когда учишь, кормишь, защищаешь. Каждый день. Без выходных.

И знаете что? В этой истории, полной боли, недоверия и тревоги, есть что-то очень светлое. Настоящее. Как бы пафосно ни звучало — любовь. Та, которая не требует доказательств. Которая не исчезает, даже если кто-то говорит: «Ты ему не отец».

Ну и что?

Он всё равно остаётся рядом. Потому что кто-то должен.